ВИКТОР ГРЕЧКО

 

 

 

НАЦИЯ И ЛИЧНОСТЬ

Куда ведет нас национальная политика “демократов”?

 

 

К настоящему времени все большему числу людей становится ясно, что для России создается по западным рецептам   в и р т у а л ь н а я   м о д е л ь   ее будущего как единственно возможная для нее в современных условиях. И авторы этой модели, и ее исполнители в различных областях нашей жизни стараются убедить народы России, и прежде всего русский народ как державообразующую нацию, что в будущей истории страны для этой модели нет альтернативы.

Нас хотят убедить, что и дореволюционное, и советское прошлое, подобно Атлантиде, безвозвратно и бесследно кануло в историю, к нему нечего обращаться за опытом, продолжать и развивать то ценное и родное, что кровно нас связывает с ним, что оправдало себя в истории русского и других народов России. Между нашим давним и недавним прошлым и нынешней нашей жизнью роется пропасть; над ее созданием трудятся немало политиков во всех ветвях власти, подкупленные писатели, режиссеры, ученые, разного рода “шоумены”, юродствующие на экранах и в эфире. Даже все лучшее, чем славна наша история, литература, искусство и т. д., под пером новоявленных “авторитетов” искажается и очер­няется. Все эти “реформаторы” понимают: чтобы быстрее переродить русского и советского человека, нужно в исторически короткий срок переделать, преобра­зовать его сознание, “доказать” ему, что вся прошлая история его страны — это цепь заблуж­дений и ошибок, которые привели к нынешнему его состоянию.

В российских “демократических” информационных сетях наша страна рисуется как фантом, который не отвечает нашим представлениям о Родине и о своем месте в ней. Пришедшие к власти “демократы”, обслуживающая их либеральная интеллигенция принесли с собой чужую оценку нашего прошлого и настоящего, которую мы ранее отвергали как лживую и клеветническую. Отра­бо­танными информационными технологиями нас, и особенно подрастаю­щие поколения, умело и целенаправленно отрывают от своей родной страны, толкают смотреть на нее чужими, посторонними, осуждающими ее глазами.

Главная задача в этой борьбе против русских (иначе это и нельзя назвать) — лишить народ национального самосознания и достоинства, превратить его во вненациональное население, извратить его сознание.

Именно поэтому немалое значение в настоящих условиях приобретает, казалось бы, чисто теоретическая проблема   н а ц и и   и   л и ч н о с т и.   Воззре­ниям на нацию русских мыслителей, ученых, писателей,а также критике нынешних “демократов” — специалистов по национальным вопросам, обеспе­чивающих “научную” основу национальной политики руководства страны, и посвящена данная статья. Разумеется, автор отдает себе отчет, что она охваты­вает далеко не все стороны этой сложнейшей проблемы.

Модель для России

 

При Ельцине антирусская национальная политика стала, по сути дела, поли­тикой государственной. Ее “теоретическое” обоснование осуществляли совет­ники и консультанты президента по национальным вопросам — Г. Старо­войтова, М. Гефтер, Э. Паин, Г. Сатаров и др.

Атака против русского народа, его статуса как особой нации велась с разных направлений, но с единственной целью — запутать как обывателя, так и полити­ков, отличающихся либо беспринципным приспособленчеством, либо недопус­тимым для государственного деятеля невежеством; внести в головы тех и других хаос, лишить тем самым национального самосознания. Эти рассуждения совет­ников и консультантов маскировались “учеными” терминами, ссылками на опыт Запада, и прежде всего Штатов.

Советник Ельцина по национальным вопросам Г. Старовойтова утверждала в своих лекциях и публикациях как в России, так и за рубежом: “Россия могла бы разделиться на несколько республик с равными правами: Сибирь, Урал, Европа, Север, Дальний Восток. Русские плохо знают историю. Вероятно, у русских в наибольшей степени, чем у других народов, прервана этнокультурная традиция, нарушена нормальная сохранность исторической памяти. Это народ, расселенный на огромных пространствах, чрезвычайно сильно стратифициро­ванный, с утраченной культурной традицией... Это народ с искаженным, болезненно извращенным этническим самосознанием, потому что если у боль­шинства народов самосознание концентрируется вокруг исторической идеи или идеи исторической миссии, то русский народ, в силу прерванной вот этой традиции, в большей мере плохо знает свою историю. Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы”. В лекциях о России, русском народе во время своего вояжа по Америке она перед американской (преимущественно еврейской) аудиторией пошла дальше в своей клевете на русский народ и в стремлении понравиться родственной ей по духу аудитории, отрицая, по сути дела, право русского народа именовать себя нацией: “...Русский народ потерял чувство этнической идентичности, чувство своего самосознания”. Главный смысл этих инвектив против русского народа — доказать “научно” американской аудитории то, что эта аудитория хотела услышать, а именно: что русского народа как этнического, духовного, культурного, психологического и т. д. образования в действительности нет; он физически и духовно выродился. И этот человек был советником президента по национальным вопросам! А сам Ельцин в телеграмме по случаю ее смерти называл себя ее единомышленником... Хорош же был у нас президент, и хороши были у него советники по национальным вопросам.

Э. Паин, сменивший Г. Старовойтову на посту советника Ельцина, придер­живается американского “этатического” представления о нации. Нация — это население одного государства, его подданные, сограждане. Но “россияне”*, считает он, до такого понимания или “идентификации” еще не доросли: “...У общества, у государства должны быть некие общие ценности. Без этого не существует понятия нации. В современном представлении (читай: американ­ском. — В. Г.) нация — это явление политическое, это согражданство.

Но назвать нынешних россиян нацией язык не поворачивается. Вот американцы — нация. Швейцарцы — нация. Почему? У них существуют некие объединяющие сущности, даже предрассудки, общие символы, важные для всех. Скажем, американское представление о счастье, об истине, об интересах страны. Все это общее. У россиян такого пока нет”. Эти слова советника Ельцина по национальным вопросам были сказаны в Нижнем Новгороде перед всерос­сийским форумом “Новая Россия” (1—6 октября 1997 г.).

Разумеется, не случайно, что русскоязычный либерал, советник Ельцина, привел в качестве образцовых примеров наций американцев и швейцарцев, а не другие европейские нации, прошедшие в своем формировании многовековой путь от родовых и племенных союзов, народностей через феодальную раздроб­ленность — к нациям. Все эти нации — итальянская, греческая, французская, испанская и др., а также и   р у с с к а я   — формировались на своих исконных территориях в результате образования крупных централизованных государств с единым центром-столицей, откуда осуществлялось управление государством, единой экономикой и рынком, армией; нация имела единый национальный язык. Столица одновременно являлась культурным центром страны. Длительный процесс формирования нации подчинял феодальную раздробленность, одно­вре­менно формировал особый склад ума народа, его отличное от других народов восприятие мира, вызванное особыми историческими, географиче­скими и иными условиями жизни.

Пришедшие к власти либералы-русофобы не хотят признать за русскими, Россией уже проделанный исторический путь образования нации, тысячекратно доказанный и очевидный, не вызывающий ни малейших сомнений у здраво­мыслящего человека. Они осуществляют свои эксперименты над русским и другими народами России под лозунгами глобализма и “демократических обще­чело­веческих ценностей”. И в своей “теории”, и в действиях они пошли значительно дальше радикальных большевиков; в ускоренном темпе, пока народ не одумался, начали создавать новую “российскую нацию”, следуя, надо думать, брошенному кличу Чубайса: “Побольше наглости!”. Неслучайно, что именно Чубайс удостоился чести представлять Россию и в Бильдербергском клубе и делить ее там вместе с 3. Бжезинским и ему подобными (см.: “Советская Россия”, 3 июля 2003 г.).

Пересмотр национальных проблем, в том числе и самой категории нации, был предпринят и некоторыми учеными РАН в последнее десятилетие. И также неслучайно, что образцом для решения национальных вопросов, самой трактовки понятия нации послужили не концепции и взгляды ученых России, обобщивших уникальный опыт жизни наций и народностей в многонацио­нальном государстве, в котором эти нации и народности мирно уживались и развивались, сохраняя свои национальные особенности, а преимущественно опыт Америки и приспособленный к этому опыту, в сущности, условный (конвенциональный) подход к самому определению нации, отвечающий интересам политического, государственного руководства Штатов.

Показательна в этом отношении позиция директора Института этнологии и этнографии РАН В. А. Тишкова. Как и названные советники и консультанты по национальным вопросам, он игнорирует традиционные классические представ­ления о нации отечественных и европейских ученых. Разумеется, его уже не устраивают и марксистские взгляды на нацию, которыми он ранее руковод­ствовался и которые высказывал в той же Америке. В своих работах он, по сути дела, солидаризируется с условным пониманием нации, будь то государствен­ное, “этатическое”, определение как гражданства либо чисто аксиоматическое (субъективистское) как утверждение индивидов о своей принадлежности к той или другой нации.

О нации В. А. Тишков пишет, например, следующее: “Нация — это прежде всего внутригрупповая дефиниция, а не что-либо определяемое и навязываемое извне учеными или государством. Разумнее самим народам (будь то украинцы или цыгане, киргизы или нанайцы) дать возможность называть или не называть себя нацией и не придавать этому понятию строго научную или конституционную дефиницию”.

Из этих высказываний следует, что вообще нужно отказаться от научного понимания нации. В духе демократической демагогии В. А. Тишков считает, что сам народ, т. е. масса, должен определять, является он нацией или нет. Науке здесь делать нечего.

Разумеется, на основе таких и подобных им положений и рекомендаций, по условию, могут приниматься любые угодные тем или другим политическим силам определения нации и вытекающие из таких определений нужные этим силам решения. Именно в соответствии с рекомендациями своих советников, консультантов, демократически “продвинутых” ученых Ельцин, ничтоже сумня­шеся, заявил, что отныне национальные проблемы в стране “будут решаться на основе нового... понимания нации как согражданства”. По этому опреде­лению, места для русского народа (как и для других народов) нет.

Ниже мы постараемся показать абсурдность как “этатического”, так и субъективистского понимания нации.

Без национальности — значит, без прав

 

Первым актом, вытекающим из государственного (“этатического”) понима­ния нации как   с о г р а ж д а н с т в а,   явилось введение вненационального паспорта, то есть исключение из него графы о национальной принадлежности. Решили, что если все граждане России одной национальности, так зачем эта графа? Новый паспорт был введен указом Ельцина. В результате более 150 наций и народностей России стали вдруг людьми одной национальности; совсем как в Штатах — там все американцы, у нас — “россияне”.

Вненациональный российский паспорт выдается теперь 14-летним несмыш­ленышам (хотели было и заключать браки с этого возраста). Это, разумеется, неслучайно. “Демократы-реформаторы” хотят оторвать детей от национальных корней, лишить их сознание национальной ориентации.

А. А. Потебня, специально изучавший процесс денационализации в Западной Украине, находившейся под властью Австро-Венгрии, на весьма красноречивых примерах показал, что денационализация особенно разруши­тельно действует на молодых. Ученый пришел к выводу, что “денационализация сводится на   д у р н о е   в о с п и т а н и е,  на нравственную болезнь: на неполное пользование наличными средствами восприятия, усвоения, воздей­ствия, на ослабление энергии мысли; на мерзость запустения на месте вытесненных, но ничем не замененных форм сознания; на ослабление связи подрастающих поколений со взрослыми, заменяемой лишь слабой связью с чужими; на дезорганизацию общества, безнравственность, оподление”. К выска­занному А. А. Потебней нужно добавить, что в настоящее время тысячекратно увеличились средства и приемы денационализации людей.

Паспорт — основной документ, удостоверяющий личность по многим ее признакам. Один из важнейших ее признаков, указывающий на ее физическую, кровную, духовную и иную связь с родителями, предками и потомками, одним словом, со своим народом, есть национальная принадлежность личности. Это постоянный признак личности, сопутствующий ей всю жизнь — от рождения до смерти.

Несостоятельность государственного понимания нации обнаруживается в следующем. Как известно, государственное устройство страны, ее законы, границы могут меняться; соответственно меняются положение, права и обязанности ее граждан, подданных. Причем такие перемены могут происхо­дить за исторически короткий срок. Что же — в таком случае меняется и нацио­нальность людей? Россия в XX веке была Российской империей, республикой во главе с Временным правительством, входила в Советский Союз. Это не значит, что русские и другие народы, населяющие Россию, в каждом случае со сменой государственного строя и гражданства меняли свою национальность.

Русская нация в настоящее время — это  р а з д е л е н н а я   н а ц и я,  25 мил-лионов русских живут теперь в чужих государствах. Введенное и юридически закрепленное “этатическое” понимание нации лишает русских за рубежом национального статуса и узаконивает их бесправное положение в других государствах, где их теперь могут считать безродным нацменьшинством, чужим этнографическим материалом. Своим государственным определением нации правители России лишили русских за рубежом исконной Родины.

В выступлениях и действиях президента В. В. Путина просматривается то же “демократическое” представление о нации, что и у Б. Н. Ельцина. Показа­тельна в этом отношении программная статья В. Путина “Россия на рубеже тысячелетий”. В ней, в частности, В. Путин пишет о “Российской идее”, которую, как известно, хотел провозгласить и Ельцин. О Русской идее, о которой писали многие русские мыслители, разумеется, наши президенты писать не могут в связи с “новым” пониманием нации, а также, надо думать, в соответствии с их отношением к русскому народу. В президентском понимании “Российской идеи” нет места русскому народу как государствообразующей нации, как нет и следов русской народности.

В “Российской идее” В. Путина нет ничего и государственного; В. Путин высту­пает против государственной идеологии, ссылаясь на опыт прошлого, поскольку этот термин “вызывает вполне определенные ассоциации с недавним прошлым. Там, где есть государственная идеология как нечто официально благословляемое и поддерживаемое государством, там, строго говоря, практи­чески не остается места для интеллектуальной и духовной свободы, идейного плюрализма, свободы печати”. Эти рассуждения президента примечательны своей категоричностью, нелогичностью и бедностью содержания. Во-первых, разве государственная идеология не может быть совместимой с идейным плюрализмом в обществе, свободой печати и др.? И, во-вторых, разве президент в своей деятельности не руководствуется опре­деленными идеями и принципами, их системой в качестве руководителя государства, иными словами, опреде­ленной идеологией? С каких позиций в таком случае он управляет страной?

В. Путин хоронит Русскую идею, поскольку говорит о “наднациональной”, “надэтнической” идее. Но, употребляя название “Российская идея”, В. Путин должен был бы раскрыть ее содержание, соответствующее принятому “демо­кратами” государственному пониманию нации. Но он и этого не сделал и тем самым лишил эту идею какого-либо государственного, национального содер­жания и в “демократическом” смысле этого слова. Почему в таком случае эта идея называется “российской”, если она не государственная и не нацио­нальная?

Пояснение В. Путина весьма красноречиво: практически начался “процесс усвоения нашим народом наднациональных, общечеловеческих ценностей, возвышающихся над социальными, групповыми, этническими интересами. Люди приняли такие ценности, как свобода слова, выезд за границу, другие основные политические права и свободы личности. Люди дорожат тем, что могут иметь собственность, заниматься предпринимательством, создавать состояние. И этот перечень можно продолжить”.

Эти суждения В. Путина не убеждают, а вызывают недоумение. В перечне нет ничего русского, национального (даже в “демократическом” смысле этого слова). При чем здесь “Российская идея”? В. Путин перечислил современные капиталистические, глобалистские ценности (как он сам говорит, общечелове­ческие, наднациональные, надэтнические и, добавим, надгосударственные). Внедряя эти “ценности” в России в течение полутора десятков лет, “демократы-реформаторы” ввергли народы России в бедность и нищету, грабя народное богатство, разрушая экономику, энергетику, армию, здравоохранение, просвещение... Наши президенты, будь то Ельцин или Путин, исповедующие “общечеловеческие ценности”, в   п р и н ц и п е   не могут сформулировать Русскую национальную идею. Сказав А, нужно сказать и Б. Повязав себя проамериканскими “общечеловеческими ценностями”, они в своих утверж­дениях и определениях нации или национальной идеи вынуждены отбросить все национальное, традиционное, неповторимое. И не только русское (воз­можно, что они себя уже чувствуют не русскими, а “россиянами” в “демокра­тическом” смысле слова), но также и индивидуальные, оригинальные качества других народов России. Перечень приводимых В. Путиным признаков “Россий­ской идеи” говорит о том, что она пригодна для всех и потому родственна “американ­ской мечте” — идейному порождению искусственного, несостояв­шегося американского “плавильного котла” рас и наций.

За прошедшее десятилетие немало “демократов” пыталось рассуждать о “национальной идее”, но они, в противоположность выдающимся русским мыслителям, как черт от ладана бегут от названия   Р у с с к а я   идея, показывая тем самым и непонимание философской, онтологической природы этой категории, и свою “демократическую” тягу к “общечеловеческим ценностям”, к американской трактовке самой нации.

Можно ли население Соединенных Штатов
считать “американской нацией”?

 

Нация — это заключительный этап в историческом движении этноса и одновременно наиболее представительная в современных условиях форма существования человечества. По расчетам Л. Н. Гумилева, исследовавшего огром­ный фактический материал, средний возраст этноса (зарождение, куль­­ми­на­ция развития (пассионарность), затухание) — 1200—1400 лет. Согласно представлениям других ученых, истоки формирования этноса могут иметь и более глубокую историю. Об этом пишет, например, И. А. Ильин, ссылаясь на исследование проф. А. А. Башмакова “Пятьдесят веков этнической эволюции вокруг Черного моря”. В своем историческом движении этнос охватывает такие образования, как родовые союзы, племя, племенные союзы, народность и, наконец, нацию. Русская нация, подобно другим основным европейским нациям, прошла именно такой этнический путь в своей истории. В этом этниче­ском движении русского народа одновременно формировались и русский язык, и русская народность.

У американского народа нет своих этнических корней, своего этнического истока, как это было у европейских и многих других наций. Америку создали эмигранты, это страна перманентной эмиграции, которая началась с первых европейских поселенцев и осуществляется до наших дней по определенным квотам, устанавливаемым государством. В национальном отношении американцы представляют собой конгломерат людей, принадлежащих к разным расам, этносам, нациям и народностям. “Плавильный котел”, как называют Америку, за два с половиной века не смог переплавить этот человеческий материал в единый этнос, в единую нацию. Американский народ — это наднацио­нальное единство (наднациональным единством, кстати сказать, был и советский народ, но на совершенно другой основе). Патриотизм американ­цев, на который любят указывать русскоязычные либералы (вывешивание государственного флага над каждым частным домом, пение гимна), — государ­ственный патриотизм; этому государству и его политике большинство американ­цев обязано своим благополучием. Об источниках этого благополучия мы здесь говорить не будем. И так называемая “американская мечта” — это мечта эмигранта стать материально состоятельным и благополучным подданным данного государства. Собственно же национальный патриотизм здесь не при­вет­ствуется, он называется национа­лизмом с осуждающим оттенком.

Многие авторы — ученые, писатели, журналисты, особенно те, которые долгое время жили в Америке либо специально изучали ее с национальной точки зрения, весьма критически относятся к определению населения США как нации. А.И. Солженицын, проживший в Штатах немало лет, пишет: “...Соединенные Штаты и за двести лет еще не спаялись в единую нацию, но раздираемы сильными национальными лобби”.

Именно вторая половина XX века окончательно показала, по мнению многих авторов, что американцы как единая нация не сложилась. Так, В. Бондаренко пишет, что создание конгресса русских американцев (1971 г.) “совпало со време­нем, когда в США окончательно лопнула концепция “плавильного котла”, в котором плавятся все нации и рождается некий новый “американский человек”... Подавляющее большинство американцев (87% населения США) заявило о своей принадлежности к той или иной этнической группе. Среди них и русские”.

Согласно американской Конституции, полноценным американцем является человек, независимо от своей действительной национальной или расовой принадлежности, получивший   а м е р и к а н с к о е   г р а ж д а н с т в о,   ознакомившийся с американскими законами и владеющий на бытовом уровне, то есть ограниченно, английским языком, точнее — американским вариантом английского языка. Таков представитель “американской нации”, по Конституции Штатов*.

Другая “нация”, которую ставят нам в пример авторы проекта “российской нации”, — это швейцарцы. Коротко скажем и о них. Население Швейцарии составляют, в сущности, осколки окружающих ее наций. Основная часть насе­ления страны говорит на немецком языке (более 4 млн человек); значительно численно уступают ей говорящие на французском и итальянском языках; небольшая часть швейцарцев говорит на ретороманском языке, который многие специалисты считают диалектом итальянского языка.

Как мы отмечали выше, язык, согласно А. А. Потебне, является наиболее совершенным подобием народности, поскольку в “снятом” виде представляет все многообразие материальной и духовной жизни народа. Поэтому разноязыч­ное население кантонов Швейцарии не может не испытать существенного, а точнее — определяющего культурного и иного воздействия соответствующих стран, имеющих великую культуру, литературу, высокоразвитые литературные языки, искусство, науку. И вполне естественно, что Швейцарию делят на немец­кую, французскую, итальянскую.

В то же время в Швейцарии происходят весьма примечательные процессы, характерные для государства, не имеющего цементирующего единого культур­ного, языкового, литературного и т. д. национального центра. К удив­лению спе­циа­листов, в Европе (да и не только в Европе) трудно сейчас найти такую страну, в которой так активно прогрессировали бы диалектные различия. Диа­лект­ная разобщенность населения настолько велика, что ставит под угрозу многоязычие Конфедерации.

Русские в Калининграде и Владивостоке, в Мурманске и Новороссийске говорят на одном литературном языке, имеющем великую историю и породив­шем великую литературу. Советники, окружение наших президентов рекомен­дуют им заново образовывать в России новую “российскую нацию”. И примером для такого “строительства” берут страны, населенные осколками разных рас и народов. Русской же нации для ученых советников, либералов-реформаторов, для руководящей всеми этими действиями закулисы как бы вовсе и не существует.

Отечественные мыслители о нации и личности

 

Весьма примечательно, что в представлениях о нации наших “демократи­ческих” теоретиков полностью игнорируется отечественное научное наследие, не говоря уже о работах марксистов по национальным вопросам. Между тем отечественная наука и литература обладают богатым наследием в области научного и образного познания прежде всего русского народа, а также нации вообще как формы существования человечества.

Русские ученые, писатели, литературные критики прежде всего обращали внимание на характеристические — духовные и физические — признаки русского народа, что нашло обобщение в такой категории, как народность. Определение народности как общей категории, включающей различные стороны духовной и материальной жизни народа, мы находим, например, у А. А. Потебни и в Словаре Даля. Потебня: “Народность есть то, чем один народ отличается от другого”. Даль: “Народность — совокупность свойств и быта, отличающих один народ от другого”. Трудно найти в XIX веке видного писателя, литературного критика, ученого и философа, который бы не касался в той или другой степени катего­рии народности, — это Пушкин и Гоголь, старшие славянофилы и почвенники — А. С. Хомяков, братья И. С. и К. С. Аксаковы, братья И. В. и П. В. Киреевские, Ю. Ф. Самарин, Ф. М. Достоевский, А. А. Григорьев и др.; западники и револю­ционные демократы — А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский,    Н. А. Добролюбов и др. Категорией народности оперировали в своих тео­ретических и эмпирических исследованиях такие ученые, как А. А. Потебня и многие его последователи, представители Харьковской филологической школы, И. И. Срезневский, Ф. И. Буслаев, А. А. Шахматов и др.*.

Одновременно многие выдающиеся русские философы XIX-го и XX веков обращаются и к собственно научной, теоретической разработке проблемы нации как формы существования человечества. Достаточно указать на такие имена, как Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, B. C. Соловьев, И. А. Ильин, Н. С. Трубец­кой, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, Л. П. Карсавин, Л. Н. Гумилев и др. Нема­лое место проблема нации занимала в работах Г. В. Плеханова, В. И. Ленина, И. В. Сталина.

При всех различиях и особенностях взглядов названных ученых, обществен­ных и государственных деятелей их объединяет признание русской нации как антропологического, физического и духовного единства, имеющего глубокие генетические корни. Однако все это богатейшее наследие отечественной мысли отбрасывается нашими “реформаторами”. Нам навязывается виртуальное, извращающее сознание русского человека представление о нации и соответ­ствующий этому представлению антинациональный образ жизни.

Выше мы говорили, что нация формируется на основе исторически пред­шествующих форм существования человечества: родовых союзов, союзов племен, народности (как общности людей, предшествующей образованию нации). Так сформировались, например, европейские нации, в том числе и русская. Преемственность и тождество между этими формами существования этноса — историческое и генетическое, то есть родственное между людьми, кровное. Это отнюдь не означает обособления, замкнутости этих форм по отно­ше­нию к подобным формам других народов, этносов; напротив, продуктивность и развитие этих форм предполагает взаимодействие между разными народами, этносами. Более того, изоляция и обособленность грозит народу денациона­лизацией. А. А. Потебня по этому поводу писал: “Для существования человека нужны другие люди; для народности — другие народности. Последовательный национализм есть интернационализм”. Но одновременно А. А. Потебня предупреждал, что во взаимодействиях и взаимовлияниях наций должна суще­ствовать определенная мера, нарушение которой приводит к отрицательным результатам в жизни нации, испытывающей такие воздействия и влияния.

Из таких посылок исходят, можно сказать, все отечественные этнологи, антро­пологи, философы. И. А. Ильин, А. А. Башмаков, Л. Н. Гумилев и др. утверждали, что нет чистых этносов. Но вместе с тем этническое тождество и непрерывность, подобно языку, сохраняется, несмотря на изменение обще­ствен­ных формаций, форм государственности, на возникновение в ходе общественной истории сословных, классовых и других различий внутри народа, влияние других этносов.

Хотя для образования нации необходима определенная общественная организация людей или форма государственности, развитие нации (этноса) имеет свои закономерности по сравнению с движением общественных формаций, государственных форм. Причем государство выполняет служебную роль по отношению к нации, народу. Наши “демократические” реформаторы ставят национальный вопрос с ног на голову, внедряя “этатическое”, государ­ственное определение нации и, по сути дела, ликвидируя тем самым нацию как объективное антропологическое явление.

Многие русские мыслители подчеркивали служебную роль государства       по отношению к нации, народу. Н. Я. Данилевский, например, писал: “Народ­ность составляет... существенную основу государства, самую причину его суще­ство­вания, и главная цель его и есть именно охранение народности”. Такие же мысли высказывал и С. Н. Булгаков (отец Сергий): “...В иерархии ценностей государ­ство стоит ниже нации, служит для нее органом и средством”. В свое время Н. А. Бердяев призывал решительно изменить отношение между русским народом и государством: “Государство должно стать внутренней силой русского народа, его собственной положительной мощью, его орудием, а не внешним над ним началом, не господином его”. Л. Н. Гумилев утверждал на основе обоб­щения огромного фактического материала, что развитие общественных формаций, форм государственности по сравнению с этносом (нацией, народом) имеет совершенно другую природу, а следовательно, другие циклы, содержание и закономерности. Этносы и общественные формации, государ­ственные формы — это явления разного порядка. “... Каждый человек, — писал он, — является одновременно и членом общества, и представителем народности, но оба эти понятия несоизмеримы и лежат в разных плоскостях”.

Каждая нация образуется в конечном счете в результате родственных связей. Для С. Н. Булгакова нация — это не конгломерат перечисленных признаков, а живой, развивающийся организм, спаянный родственными отношениями: “Отече­ство (patria, patrie, Vaterland, fatherland…) есть только расширенное понятие отцовства и сыновства, собрание отцов и матерей, породивших и непре­рывно порождающих сыновство”.

Каждый представитель своего народа уходит своими родственными, генети­чес­кими корнями на неисследимую глубину. Он является сыном, внуком, правнуком, прапра...внуком далеких своих родственников в прошлой истории народа. В свою очередь он становится отцом, дедом, прадедом... братом, дядей... других членов родственных своих линий. И так — на недосягаемую глубину родственных отношений, теряющих свой след во тьме столетий. Но как ручьи, ручейки, реки образуют озера и моря, так семьи, роды, племена образуют народности и народы. И как невозможно уже отделить воду этих ручьев и рек в озере и море, так невозможно выделить свои связи на большую глубину семьям и родам. Но людей одной нации объединяет другое общее большое и мощное единство — Родина, язык, духовное единство, вера, мировосприятие и мировидение, картина мира, образ жизни, культура, психология, стереотипы поведения — словом, народность, как ее понимали виднейшие русские мыслители и писатели*. Родственные чувства человек испытывает не только к своим близким и отдаленным родным, но в единстве с ними — и к земле, к стране, в которой он родился и жил. Он испытывает к ней сыновние чувства и называет ее   Р о д и н о й.   Чувство любви к своей Родине, к своему народу у человека должно сливаться в нерасторжимое, кровное единство.

Н. А. Бердяев: “Образ родной земли не есть только образ матери, это также — образ невесты и жены, которую человек оплодотворяет своим логосом, своим мужественным, светоносным и оформляющим началом, и образ дитяти. Прежде всего человек должен любить свою землю, любить во всех ея противо­речиях, с ее грехами и недостатками. Без любви к своей земле человек бессилен что-нибудь сотворить, бессилен овладеть землей. Без стихии земли муже­ственный дух бессилен”. Примечательны в этом отношении идеи немецких авторов, например О. Шпенглера.

Обращаясь к личности, мы должны сказать, что ее отношение, с одной сто­роны, к нации, с другой, — к государству принципиально различны, хотя чело­век как представитель нации и одновременно как гражданин государства является носителем и выразителем этих отношений (см. выше суждения              Л. Н. Гумилева об этом). Лишение же личности своей национальности в её традици­онном научном понимании, то есть принадлежности к своему народу, есть преступное насилие над личностью. Куда девались в данном случае пресловутые “права человека”, о которых наши “демократы-реформаторы” кричат на всех перекрестках в течение многих лет?

Нет вненациональной личности. Именно личность является носителем народности, образование которой происходит вместе с языком, то есть истоки её относятся к глубокой древности; она наследуется и передается из поколения в поколение физически и духовно. Эти принятые в национальном сообществе нормы жизни (язык, стереотипы поведения и пр.) подчиняют поведение личности и делают его автоматическим, бессознательным. Усвоенные таким образом нормы жизни и стереотипы поведения становятся, как говорили выше, формой жизни и деятельности человека в пределах данной нации.

Многие русские мыслители — В. Г. Белинский, А. А. Потебня, А. А. Шах­матов, В. И. Вернадский, Н. А. Бердяев и др. последовательно проводили параллель между развитием народа и народности, с одной стороны, и личностью — с другой. В. Г. Белинский много внимания уделял диалектическому взаимодей­ствию личности — народности (национальности) — человечества. Говоря о суще­ственности личности в жизни человека и народности вообще, он одновременно указывал на трудность её точного логического определения: “...Чем живее созерцаю внутри себя сущность личности, тем менее умею определить её словами”. Однако важность этих категорий вскрывается в органической их взаимосвязи и взаимообусловленности: “Что личность в отношении к идее человека, то народность в отношении к идее человечества. Другими словами: народности суть личности человечества. Без национальностей человечество было бы мертвым логическим абстрактом, словом без содержания, звуком без значения. В отношении к этому вопросу я, скорее, готов перейти на сторону славянофилов...”. Особенные человеческие черты народ вырабатывает своей историей. “...Человеческое приходит к народу не извне, а из него самого, и всегда проявляется в нем национально... Что человек без личности, то народ без национальности... Наше время есть по преимуществу время сильного развития национальностей”. Личность и нация кровно связаны между собой, и национальные черты особенно ярко проявляются у великих представителей народа. “Что касается до великих людей, — продолжал Белинский, — они по преимуществу дети своей страны. Великий человек всегда национален, как его народ, ибо он потому и велик, что представляет собой свой народ”.

А. А. Потебня, как и другие отечественные мыслители, считал, что диффе­рен­циация и развитие народов сопровождается обособлением в них личности. Общечеловечность, о которой писали и в его время и о которой твердят нынешние “демократы”, проявляющаяся в   с г л а ж и в а н и и   р а з л и ч и й       м е ж д у   н а р о д а м и,  можно представить, по Потебне, только “позади нынешнего уровня развития человечества”. Именно первобытная эпоха, когда народы своими нравами, духовной жизнью мало разнятся между собой, есть эпоха “почти решительного несуществования личности”. Не в такую ли эпоху хотят загнать нас “демократы-реформаторы”, глобалисты и мондиалисты с их “общечеловеческими ценностями”?

Можно привести много высказываний о единстве личности и националь­ности; сошлемся ещё на Н. А. Бердяева: “Идея, смысл раскрывается в личности, и народная мудрость раскрывается в вершинах духовной жизни личностей, выражающих дух народный. Без великой ответственности и дерзновения личного духа не может осуществляться развитие народного духа”.

Отношение личности к государству имеет совершенно другую природу по сравнению с национальной принадлежностью личности. Взаимоотношения личности и государства регулируются правами и обязанностями граждан (или подданных), установленными в нем  з а к о н а м и.  Законы, закрепленные конституцией страны, регулируют правовые, юридические отношения людей, могущих принадлежать к разным нациям и расам (формы собственности, трудовые отношения, суд, армия, права на образование и здравоохранение и др.). Законы исполняются личностью   с о з н а т е л ь н о   и контролируются соответствующими органами государства. Человек   д о л ж е н   з н а т ь   свои права и обязанности, утвержденные конституцией страны и другими законо­дательными актами. Нарушение этих актов карается соответствующими органами государства. Известно, что эти законы постоянно изменяются в сторону либо ужесточения, либо ослабления в пределах одного и того же государственного строя. Они могут решительно измениться с изменением государственного строя (ср. законы в нашей стране бывшего социалистического строя и ныне существу­ющего строя капиталистического). Но, разумеется, такие изменения человека как члена социалистического либо капиталистического общества не могут изменить его национальную принадлежность — он остается русским, украинцем, татарином...

Таким образом, при государственном (“этатическом”) понимании нации кон­сти­туция определяет лицо нации и характер личности. Собственно националь­ные признаки (народность), о которых говорилось выше, просто отметаются, они не “предусмотрены” данным определением нации. Остаются права и обязанности гражданина, записанные в конституции, то есть государственные интересы. Личность упрощается и стандартизируется, как государственный винтик. Собственно неповторимое и оригинальное богатство — народность как множество качеств, признаков, черт того или иного народа — ликвидируется таким произвольным, условным определением нации. Этого и добиваются гло­балисты и мондиалисты, особенно по отношению к России. Как писал американ­ский философ Л. Ларуш, “больше всего олигархи боятся современных нацио­нальных государств”.

Проблема национального и общечеловеческого была, можно сказать, всегда в кругу интересов русских мыслителей; при этом в их взглядах на эти категории определился общий диалектический подход. На диалектическую взаимосвязь национального и общечеловеческого указывали славянофилы и почвенники, а также западники и те философы, которые не принадлежали к этим общеполи­тическим и философским течениям XIX века. Славянофилы, почвенники и западники решали проблему народного (национального) и общечеловеческого в духе гегелевской диалектики. Национальное и общечеловеческое представляет собой органическое целое в нации как   о т д е л ь н о м.   В силу этого развитие отдельного, то есть нации, есть одновременно развитие национального и обще­человеческого. Общечеловеческое — это родовое понятие, отвлечение общих признаков из множества существующих наций и народностей.

Человечество реально существует в виде отдельных народов, его образую­щих. Общечеловеческое облечено в народные формы. Поэтому общечелове­ческие качества, признаки мы можем рассматривать только в отвлечении, абстрагируя ту или другую сторону жизни народов, в которых эта сторона проявляется индивидуально и оригинально. Общечеловеческие представления о добре и зле, о любви и ненависти и др. у разных народов имеют свои особенности и проявляются неодинаково. “Дело общечеловеческое, — писал К. С. Аксаков, — совершается народностями, которые не только оттого не исче­зают и не теряются, но, прикасаясь общим содержанием, возвышаются и оправ­дываются как народности”.

Подобные суждения мы можем встретить у многих ученых, писателей прошлого и настоящего времени.

В своих работах по национальным вопросам много внимания категориям личности, нации и человечества уделял Н. А. Бердяев, находя в их взаимоотно­шениях иерархию индивидуальностей.

“Национальность есть индивидуальное бытие, вне которого невозможно существование человечества, она заложена в самих глубинах жизни, и нацио­нальность есть ценность, творимая в истории, динамическое задание”.

“За национальностью стоит вечная онтологическая основа и вечная цен­-ная цель”.

“Национальный человек — больше, а не меньше, чем просто человек, в нем есть родовые черты человека вообще и ещё есть черты индивидуально-национальные. Можно желать братства и единения русских, французов, англичан, немцев и всех народов земли, но нельзя желать, чтобы с лица земли исчезли выражения национальных ликов, национальных духовных типов и культур”.

К. Н. Леонтьев видел в национальной пестроте и сложности, в разнообразии и оригинальности основы здорового развития человечества. Он, в частности, писал: “Этот процесс (т. е. революция, ассимиляция, элитарно-либеральный прогресс. — В. Г.), если он не приостановится и не возбудит наконец крайностями своими глубочайшее себе противодействие, должен рано или поздно не только разрушить все ныне существующие особые ортодоксии, особые культуры и отдельные государства, но, вероятно, даже уничтожит и само всечеловечество на земле, предварительно сливши,   с м е ш а в ш и   его в более или менее   о д н о о б р а з н у ю   социальную единицу.

В   о д н о о б р а з и и   —  с м е р т ь”.

И в новейшее время многие русские философы, ученые высказывали свое решительное несогласие с идеей слияния народов в будущем. Приведем только суждения выдающегося русского ученого-естествоиспытателя и философа           В. И. Вернадского: “Уже с детства мне была чужда и мне была болезненно про­тивна идея объединения человечества в единое целое с уничтожением всех различий отдельных племен и народов. Это столь же неправильно, как и желать того, чтобы все люди были под один ранжир. Идея национальности теснейшим образом связана с идеей личности”.

Из всего сказанного мы можем сделать вывод, что русские мыслители считали нацию высшей фазой в движении этноса, необходимой формой существования человечества. Время же существования нации-этноса исчисляется ими многими столетиями и тысячелетиями. А как форму они признавали её вечной. За недо­статком места приведем ещё высказывание по этому поводу B. C. Соловь­ева: “Национальные различия должны пребыть до конца веков; народы должны оставаться на деле обособленными членами вселенского организма”.

Мы затронули лишь отдельные стороны отечественного наследия, что вызвано желанием показать научную несостоятельность тех принципов нацио­наль­ной политики нынешнего руководства России, которые были разработаны его “демократическими” советами и консультантами. В то же время очевидна важность решения национальных вопросов в такой многонациональной стране, как Россия; они касаются каждого её гражданина любой национальности.

Хочется надеяться, что русские люди, не потерявшие окончательно чувство национального самосознания и национального достоинства, обратятся к своим великим писателям и мыслителям, болевшим душой за судьбу родного народа.

 

г. Нижний Новгород