Мы  —  родом  из  России

“Русский вопрос” на современном этапе

 

Русский вопрос, его адекватное понимание (как совокупности проблем в отношениях русского народа с государством, с другими народами) и успехи в его решении во многом способствовали бы укреплению российской государст­венности, оздоровлению всей сферы межнациональных отношений в стране. Этот вопрос во многом определяет действенность государственной национальной политики, прочность федеративного устройства государства.

Осмысление исторического пути русского народа через драматический XX век приводит к убеждению, что коренная причина разрушения Российской империи в 1917 году и Советского Союза в 1991 году заключается в отчуждении между государством и русским народом, в равнодушии наиболее многочисленного народа к судьбе “империи”, утрачивающей способность к выражению и защите его национальных интересов и ценностей. Советская национальная политика, как и национальная политика царского самодержавия, по-настоящему не состоялась, потому что объектом и субъектом этой политики не стала русская нация. Русский народ в массе своей не рассматривал страну как свое национальное государство, поэтому не стал защищать ее от распада ни в 1917-м, ни в 1991 году.

Глубокое противоречие между русской нацией и государством в нынешней Российской Федерации сохраняется. И если не понять, что политика должна быть направлена прежде всего на возрождение культуры и традиций, самосознания, патриотизма русского народа (79,8% населения страны, вместе с украинцами и белорусами — 82,4%), то на успех в решении национального вопроса и упрочение России как многоэтнического государства рассчитывать не придется. Конечно, это не значит, что решение возможно за счет интересов нерусских народов. Это всего лишь подчеркивает насущную необходимость поиска более совершенных государственных форм, позволяющих органично соединить национальное и наднациональное, особенное и общее в единой многоэтнической стране.

Россия, унаследовавшая советскую форму национально-государственного устройства, оказалась единственным на постсоветском пространстве госу­дарством, в котором не обозначен (де-юре или де-факто) государствообразующий народ.

В этой связи представляется неприемлемыми как национал-нигилистские призывы, продолжающие звучать в названиях статьи и книги В. А. Тишкова “Забыть о нации” (1998), “Реквием по этносу” (2003), так и отказ от обсуждения проблем укрепления объективно существующей российской общности людей — трансфор­мирующейся части былой общности “советский народ”.

Вряд ли будут иметь успех и установки Р. Г. Абдулатипова, умудряющегося, судя по его недавно изданной книге “Российская нация: этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях” (М., 2005), видеть причину наших межнациональных неурядиц в “уклонах” от интернационалистской линии в национальной политике и бичевать всякого, включая лидера КПРФ, за расходящиеся с этой линией подходы к решению национального вопроса в современных условиях.

По представлениям Абдулатипова, надо было всего лишь четче вести назван­ную линию в прошлом, при социализме, оставаться интернационалистами ныне (в условиях господства частной собственности и капиталистического рынка). По существу — ограничиваться в национальной политике призывами “жить дружно” (принцип небезызвестного Леопольда), не уклоняться к национал-сепаратизму, а пуще всего — не допускать великорусского национализма. При этом русскому народу — оставаться “опорой российской государственности”, энергичнее заботиться о выравнивании уровней развития национальностей в РФ, не ущемлять нацменьшинства.

Было время, когда Абдулатипов совершенно справедливо писал: “Могу заверить: издать книгу о русской нации еще недавно было просто невозможно... “Русская” тема была запретной, хотя аналогичные материалы, касающиеся жизни других народов, публиковались регулярно. Чисто этнологические и этнокультурные работы, посвященные русским, время от времени выходили, но на фундамен­тальные труды по социологии и политологии русской нации было наложено табу. Любое проявление этнического самосознания русских почему-то пугало, сразу раздавались истошные вопли о русском шовинизме”. Но, странное дело, стоило в 1998 году появиться книге, в которой более или менее обстоятельно рассмат­риваются реальные проблемы истории и современного положения русского народа, Абдулатипов первым испустил громкие критические рулады и сурово порекомен­довал “своему другу В. Ю. Зорину и его соавторам в достаточно фундаментальной книге “Русский народ в национальной политике XX в.” не впадать в своих оценках в начале XXI в. в болото национал-шовинизма начала XX в., анализируя, может быть, не всегда благополучную политическую историю России, а заняться изучением этнонационального самосознания, этнонационального самочувствия и этнонациональных устремлений русского и других народов нашей страны в современных условиях”. Иначе говоря, бывший зав. сектором ЦК КПСС в советское время и министр национальной политики при Б. Н. Ельцине и в наши дни предпочел бы по существу игнорировать важнейший вопрос, сводя его к необходимости русскому народу поддерживать некое бодрое “национальное самочувствие” без изменения реального положения и роли в государстве и обществе. (Согласно изготовленной в 1996 году с участием Абдулатипова “Концепции государственной национальной политики Российской Федерации”, “межнациональные отношения в стране во многом будут определяться национальным самочувствием русского народа, являющегося опорой российской государственности”. Это “самочувст­вие”, а не русский вопрос по существу и предлагается изучать.)

Однако ситуация с национальным вопросом в стране и с русским вопросом, в частности, на современном этапе перехода от социализма к капитализму не так проста. Напомним, что в марксистской традиции именно с зарождением капитализма связывалась экспансия национальной идеи, образование и развитие и наций, и национализма. Согласно марксизму, развивающийся капитализм обнаруживает новую тенденцию — к исчезновению национальной обособленности, к ломке национальных перегородок, к стиранию национальных различий, к созданию “интернационального единства капитала” (см.:   М а р к с   К.,   Э н г е л ь с   Ф.   Соч. 2-е изд., т. 4, с. 448;   Л е н и н   В.   И.   Полн. собр. соч., т. 24, с. 124 и др.). Переход общества к социализму связывался с окончательным преодолением национальных различий. Ф. Энгельс в “Проекте Коммунистического символа веры” писал: “Национальные черты народов, объединяющихся на основе принципа общности, именно в результате этого объединения неизбежно будут смешиваться и таким образом исчезнут... вследствие уничтожения их основы — частной собственности”. Более того, учителя марксизма были убеждены, что “даже естественно возникшие родовые различия, как, например, расовые... могут и должны быть устранены историческим развитием”.

Национальная политика большевиков вдохновлялась этой футурологией, и именно она определяла идейные основания их национальной политики. По не зависящим от большевиков причинам (революция случилась не мировая, а в одной стране) их национальная политика обрела заметное своеобразие: замедленный темп продвижения к конечной цели, расчлененность на этапы, признание необходимости “выравнивания” в развитии и “расцвета социалистических наций” на первых этапах. Рожденная революцией политика имела, однако, явный родовой коммунистический вывих. Долгое время ее отличали национальный нигилизм и русофобия. На протяжении всего советского периода истории (пожалуй, за исключением периода Великой Отечественной войны) руководство КПСС больше всего страшилось русского национализма, полагая, что он является непреодо­лимым препятствием для осуществления коммунистического эксперимента в стране. На современном историческом этапе интернационалистско-русофобские идеи, скрещиваясь с космополитическим нигилизмом в отношении отечеств и наций, неожиданно обретают новые силы и вдохновляют определенную либе­рально-космополитическую часть российского общества в его устремлениях поскорее изжить “совковое прошлое” и войти в “мировую цивилизацию”.

В наши дни становится все более очевидным, что всякие попытки, опираясь на эти идеи, продвинуться вперед в разрешении национального вопроса и усовершенствовать российский федерализм, при игнорировании национальных интересов и кричащих проблем развития русского народа (например, демографи­ческих), обречены на неудачу. Общегосударственные и частнонациональные интересы русского и всякого другого народа России могут быть более надежно, чем ныне, защищены в государстве, построенном как на началах федерации, так и на базе автономии. Дело за выбором между несколькими тщательно прорабо­танными моделями, лишенными явных недостатков нынешнего национально-государственного устройства РФ.

Россия может быть устроена как единое национальное Российское (Русское) государство с национально-территориальными автономиями на территориях с долей коренного населения свыше 50% и с культурно-национальной автономией для других проживающих здесь же национальных групп. Однако наибольшую внутреннюю устойчивость и единство государство обрело бы при развитии и реализации идеи образования созданных Указом Президента РФ от 13 мая 2000 года федеральных округов с системой культурно-национальной автономии для всех национальностей как внутри этих округов, так и в общероссийском масштабе.

Система культурно-национальной автономии могла бы выступить формой самоорганизации всех больших и малых российских народов, эффективным механизмом выявления и реализации их национальных интересов. В качестве реальной альтернативы фактически оставшейся от прошлого иерархической системе национально-территориальных образований культурно-национальные автономии позволили бы создать действенный механизм устранения межнацио­нальной напряженности и ослабления межнациональных противоречий. Самоуправ­ляемые и избираемые национальные советы в данном случае стали бы эффек­тив­ными властными структурами, решающими собственно национальные — куль­тур­ные, образовательные, религиозно-этнические — задачи. В рамках же единой российской государственной общности по такому же принципу мог быть избран Совет Национальностей РФ, вырабатывающий и координирующий в системе Феде­рального Собрания РФ все вопросы межнационального взаимодействия в стране.

Условием действенности диалога народов между собой и с государством является предварительная фиксация принадлежности жителей страны к определен­ному национальному союзу (собственному народу, этнонации). Народы могли бы создать собственные представительные органы, правомочные выражать и отстаивать национальные интересы в отношениях с другими народами и при решении общегосударственных вопросов.

В такой модернизации российского федерализма могли бы найти свое решение “русский вопрос”, получить воплощение Русская (Российская) идея. Русская идея — это не только осознание русскими людьми своей идентичности и общего пути, но также обязанность строить гуманное и справедливое общество. Аналогичная идея есть (должна быть) у каждого из российских народов. Известно, что в отличие от национальных интересов (того, что каждый народ желает для себя) национальная идея представляет более универсальную систему ценностей. Это то, что пола­гает­ся существенным и важным не только для своего народа, но и для всех. Интеграционной Русская идея может стать, если будет приемлемой для всех российских народов. Ее смысл — в осознании необходимости отыскания народами России новой формулы российской государственности, способов совместного преодоления кризиса, выживания, взаимообогащения, достойного сосущество­вания в единой государственной общности и в рамках единой гражданской (политической) нации. При этом важно с самого начала исключить возможность национал-нигилистского толкования общности, как это было, например, при выборе наименования большевистской партии. “Партия, — писал ее создатель, — чтобы уничтожить всякую мысль о ее национальном характере, дала себе наиме­нование не русской, а российской”   (Л е н и н   В.   И.   Полн. собр. соч., т. 10, с. 267).

В качестве первых шагов к цивилизованному решению национального вопроса в Российской Федерации следовало бы придать законную форму (включить соответствующие положения в государственную концепцию национальной политики, в лексикон руководителей страны, в разрабатываемые законы об основах межнациональных отношений, о русском народе и др.) ряду положений, положив их в идейное основание государственной национальной политики.

1. Официально осудить и отказаться от национального нигилизма и космополитизма, проявляющихся ныне в предложениях предать забвению традиционное понимание нации, этноса, в запрете указания национальности в паспортах, в необязательности указания национальности при переписях населения.

2. Признать благотворность национализма и патриотизма в их однозначно трактуемых цивилизованных формах: патриот — это тот, кто любит свою Родину и отстаивает её интересы; националист —  тот, кто любит свою нацию и отстаивает её интересы. Отделить эти понятия от шовинизма и фашизма, порой сознательно смешиваемых в либеральном сознании и СМИ. Шовинист — тот, кто утверждает интересы своей родины и нации за счёт других народов и их государств. Фашист — тот, кто не только утверждает интересы своей нации за счёт других народов, но призывает к их подчинению (порабощению) и искоренению. В этой связи стоило бы напомнить о коренном изменении в понимании национализма, к которому пришёл И. В. Сталин в мае 1941 г., накануне Великой Отечественной войны: “Нужно развивать, — призывал он, — идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом... Безродный космополитизм, отрицающий национальные чувства, идею родины, не имеет ничего общего с пролетарским интернационализмом. Этот космополитизм подготовляет почву для вербовки разведчиков, агентов врага”. Спасительная роль русского патриотизма (“правильно понятого” советского патриотизма, по понятиям того времени) в Великой Отечественной войне общеизвестна.

3. Соответствующим образом организовать нации, их представительные органы, что позволило бы рассматривать народы как субъекты права. Для этого требуется создать национальные советы, которые позволили бы не только внести полную ясность в перечень и численность национальностей, проживающих в России, но также выявлять, представлять и защищать их интересы как в отношениях между народами (в межнациональных отношениях), так и в отношении народов с государством.

4. При формировании органов государственной власти (представительной, исполнительной, местной) руководствоваться демократическим принципом национально-пропорционального представительства. Перепредставленность (засилье) одних означает недопредставленность (ограничение возможностей) других и, как правило, воспринимается в многонациональной структуре негативно. Игнорирование необходимости соблюдения определённых пропорций в органах государственной власти, в “номенклатуре”, в высших слоях интеллигенции приводило и приводит к попыткам “узаконить” приниженную роль русского народа в государстве. Например, на обложке внушительной по объёму книги (чтобы можно было усвоить главную мысль, даже не раскрывая её) в укор русским напечатано: “Евреи вынуждены были в России стать диссидентами, революционерами, олигархами, а теперь вот и государственниками, потому что русские продолжают от этого воздерживаться. Им, кажется, гораздо больше нравится наблюдать за тем, как в очередной раз оплошают государственники. Иногда кажется, что на Россию не махнули рукой только евреи — всё копошатся, всё чего-то им надо, и это заставляет думать, что коренным населением России являются именно они”   (Р а б и н о в и ч   Я.   И.   Быть евреем в России: спасибо Солженицыну. М., 2005).

5. Официально узаконить, что русский народ является государствообразую­щим народом РФ. Все российские народы имели бы ясное представление о принципах организации общегосударственных учреждений; русский народ официально выступал бы гарантом свободы культурно-национального развития всех прожи­вающих в России народов на основе равноправия, социальной и национальной справедливости. Отпали бы всякие опасения по поводу лозунга “Россия для русских”, в котором, по данным социологических опросов, не видят ничего предосудительного 60% россиян и среди них более 85% русских. Цифры означают, что россияне воспринимают этот лозунг с позиции здравого смысла: “Россия для русских в такой же мере, как и для всех россиян”, а вовсе не как “Россия только для русских” или “Россия только для национальных меньшинств или иммигран­тов”.

Полагаю, имеются большие основания согласиться с автором всесторонне обоснованного (в докторской диссертации) и бескомпромиссного вывода: “Россия может быть только государством русского народа или ее не будет вовсе”   (С о л о- в е й   В.   Д.   Русская история: новое прочтение. М., 2005).

Вдовин А. И.,

доктор исторических наук, профессор

 

Демографическая катастрофа

 

1. Глубина демографического кризиса русских

Русская нация вымирает, причём быстро нарастающими темпами! Приведу несколько цифр — печальную статистику, доказывающую это.

 

 

Уменьшение численности русского населения РФ
за период с конца 1991-го до конца 2004 года

 

                 Численность русского населения России

Годы                      По итогам переписи                   По нашим данным*

                              населения        

 

                         млн чел.            %               % к насел.   млн чел.          %                 %

                                               к исход.            РФ                               к исход.              к насел.

                                                                                                                                            РФ

 

1991**          119,9        110             81,5        120,1         100            81,5

 

2002              115,9          96,7          79,9        110,0           91,7         75,8

 

2004                 —             —             —           108,0           90,0         74,4

 

Умень-

шение

за 13 лет           4,0            3,3            1,6          12,0           10,0           7,1

 

 

 

 * Для итогов переписи населения исходным годом взят 1989 г.

** Наши данные об измерении численности русского населения в 2002-м и 2004 году — ориентировочные величины.

 

 

Приведенные в таблице данные Госкомстата о вымирании к 2002 году 4 млн русских занижены примерно в 2 раза. За 11 лет депопуляции число вымерших русских фактически равнялось не меньше 10 млн человек, а за 13 лет — 12 млн. человек. При этом доля русских в населении страны упала на 7,1% (с 81,5 до 74,4%). Что же касается сведений Госкомстата, то “статистическая ошибка”, вкравшаяся в них, вероятно, сделана преднамеренно, с целью скрыть от общественности чрезвычайную драматичность ситуации — смертоносную глубину демографической ямы, в которой оказался русский народ.

2. Вымирают и некоторые малые коренные этносы РФ

Согласно результатам переписи населения 2002 года большинство малых коренных этносов численностью более 200 тыс. человек (татары, кабардинцы, ингуши, чеченцы... 12 народностей из всех 16) свою численность увеличили за период с 1989-го до 2002 года на суммарную величину 2082 тыс. человек.

Согласно тем же итогам переписи процессу депопуляции кроме русских подверглись только четыре малых коренных народа страны — марийцы, мордва, удмурты, чуваши. Они понесли демографический урон, в совокупности равный 485 тыс. человек.

Русский народ, следуя традициям братского отношения к опекаемым малым коренным этносам страны, оказывал и будет оказывать посильную помощь терпящим бедствие четырем угро-финским этносам. Однако главное внимание надлежит уделять борьбе с демографическим кризисом, обрушившимся на русский народ. Тем более что нам, великороссам, это сделать труднее, чем угро-финским народностям. Они самоорганизованы, имеют государственную автономию, а мы, к сожалению, лишены собственной государственности.

3. Угрожающе быстрый рост темпов демографических потерь       

русского народа

Русский этнос, а вместе с ним и Россия приблизились к грани демографи­ческой катастрофы! В первые три года депопуляции — с 1992-го по 1995 год — ежегодные потери русского населения составили в среднем 629 тыс. человек. В период с 1999-го по 2001 год — возросли до 893 тыс. человек, а в 2004 году достигли 1615 тыс. человек, то есть увеличились в два с половиной раза по сравнению с началом вымирания.

Темпы ежемесячных демографических потерь русского народа в 2004 году превосходят тот же показатель, имевший место в годы Первой мировой войны (тогда он составил 56,4 тыс. человек в месяц), а также во время разрухи в годы гражданской войны (119,0 тыс. человек в месяц), и стал приближаться к уровню демографических потерь в годы Великой Отечественной войны. Кризисность демографической ситуации, граничащая с катастрофичностью, можно также охарактеризовать тем, что в 2004 году убыль русского населения равнялась 1,5% от общей его численности, что составляло треть от демографических потерь страны в годы Великой Отечественной войны, равных 4,5% в год. Этот темп каждый год увеличивается предположительно на 0,3—0,5%. Через 10—15 лет он достигнет среднего годового уровня потерь в Великую Отечественную войну, и если не будут приняты государственные меры борьбы с депопуляцией, темпы вымирания русского населения будут и дальше увеличиваться. Такова, по-видимому, закономерность поражения в развязанной против русской нации и России демографической войне.

А. И. Корешкин,

доктор медицинских наук, профессор,

С.-Петербург

 

 

СУМЕРКИ СГУЩАЮТСЯ

 

Теракты... Их число множится. Никакие антитеррористические мероприятия и усилия спецслужб многих стран мира не в силах загасить этот драматический вулкан несчастий.

Почему же лет пятьдесят — семьдесят тому назад теракты носили одиночный характер, и почему они сейчас переросли в грозную лавину? Причин множество. И среди них выделяются две:

1. Усугубляющееся социальное неравенство как в глобальных масштабах, так и внутри отдельных стран.

2. Прогрессирующее падение морали и нравственности. Об этом, в частности, писал В. Распутин еще в 1990 году в эссе “Сумерки людей” (“Наш современник”, 1990, № 9). Зеркалом нравственной деградации в обществе служит вся бурно развивающаяся коммерциализованная масс-культура, телевидение — эта элект­рон­ная игла для тлетворных зомбирующих инъекций непосредственно в подкорку, растлевающая печатная продукция эротико-порнографического направ­ления, пропаганда наживы и культа наслаждений, увеличение числа преступлений, особенно самых тяжких. О растущей опасности разрушения моральных устоев говорится в “Послании Освященного Архиерейского Собора клиру, честному иночеству и всем верным чадам Русской Православной Церкви” (октябрь 2004 г.). Особо подчеркивается негативная роль телевидения.

Широко известны крупные теракты последнего времени, унесшие в разных странах сотни и тысячи жизней. Они потрясают общество, вызывая праведный гнев. Особенностью этих терактов является политическая заостренность. Они косвенно угрожают властям и существующим системам.

В то же самое время каждодневно совершается огромное количество “мини-терактов”. Здесь на первое место выступают умышленные убийства. А ведь есть еще и погибшие в автомобильных катастрофах, отравленные суррогатным алкого­лем, умершие от наркомании, без вести пропавшие. Мысленно соберите-ка всех убиенных за любой день — и вы ужаснетесь! Наверное, нет особой необходимости брать криминальную статистику многих стран, достаточно обратиться к отечественной. В какой-то мере драматическую картину иллюстрирует таблица, представляющая статистические данные за 2002 и 2003 г.

 

Причины трагедий      Год        Количество жертв      Источник информации

 

Убийства                    2002            43800 (120)           М. Назаров.

                                 2003            42600 (116)           “Наш современник”,

                                                                                 2004, № 9, с. 192.

 

Отравление               2002            40100 (109)           М. Назаров. Там же.

алкоголем                  2003            40600 (111)

 

В том числе фаль-      2002            36000 (98)             Н. Сечная.

сифицированными                                                     “Советская Россия”,

алкогольными                                                           4 сентября 2004.

напитками                 

                                                                               

Дорожно-                  2002            33200 (91)             Российский

транспортные                                                            статистический

происшествия                                                           ежегодник, 2003.

со смертельным

исходом                    

 

Самоубийства            2002            55200 (151)           М. Назаров.

                               2003            53300 (146)           “Наш современник”,

                                                                               2004, № 9, с. 192.

 

 

Особо следует остановиться на самоубийствах. Формально самоубийства происходят ненасильственным образом. По существу же человек решается на роковой шаг под давлением невыносимо тяжелых жизненных обстоятельств, созданных социальными условиями. По сути, совершается убийство, но руками самой жертвы. Даже в случае прямой причастности какого-либо лица к трагедии доказать преступную роль этого лица чрезвычайно трудно. Истинные виновники остаются ненаказанными. Поэтому суицид — весьма прискорбное, если не сказать позорное, явление в человеческом обществе.

Таблица отражает бесшумную, непрерывную и как бы незаметную работу невидимой машины смерти, перемалывающей в среднем более 400 жизней в день(!), и показывает масштабы бедствия. И чем громче гремят взрывы массовых терактов, тем меньше мы обращаем внимание на ее адскую работу, рассредото­ченную по всей территории нашей страны.

Мы словно не замечаем происходящего и не в полной мере осознаем серьез­ность трагедии. Мы не испытываем таких потрясений, как от крупных терактов, совершаемых в политических и конкурентно-рыночных целях. Жертвы “мини-терактов” — около полутысячи человек в день — разбросаны по разным местам и как бы незаметны. А ведь глубинные причины как больших, так и малых терактов порой сходны.

Игорь Скворцов,

доктор химических наук,

г. Саратов

Такая малость...

 

Довольно часто я как сотрудник информационно-аналитического издания, выходящего в Риге, но подробно освещающего события в России, слышу от нашего читателя упрек — нельзя ли, дескать, материалы о Латвии выделить в отдельную тему, ибо статьи о России “не близки многим посетителям”. Сиречь — не интересны. Читатели (посетители сайтов) не хотят разбираться в проблемах России — им своих, местных, достаточно. Это предложение — не случайность, это — следствие воздействия некоторых факторов, прежде всего идеологических. Не будем говорить о позиции тех латвийских СМИ, общественных деятелей и политиков, которые однозначно оценивают Россию как потенциального врага, призывают мировую общественность признать факт “оккупации” Латвии СССР и называют более трети населения “мигрантами, оккупантами и колонистами”. Кроме омерзения, их пассажи уже давно не вызывают никаких чувств, даже желания дискутировать с ними. Задумаемся о другом — о позиции тех структур, которые собираются выражать интересы русского населения Латвии, о психологии тех людей, которые считают себя русскими, но знать ничего не желают о России, кроме вероятной помощи, которую она может (и должна) оказывать соотечественникам.

Вот пространная цитата, которая ярчайшим образом иллюстрирует обозначенную нами проблему. Она взята из “ОБРАЩЕНИЯ ШТАБА ЗАЩИТЫ РУССКИХ ШКОЛ”, опубликованного во множестве СМИ: “Борьба за русские школы разбудила русскую общину и сплотила ее. Необходимо навечно закрепить обре­тенное в борьбе единство, чтобы:

отстоять русские школы;

спасти духовное и физическое здоровье наших детей;

добиться равных прав для себя, своих детей и родителей;

обеспечить соблюдение социальных, экономических и культурных интересов Русской общины.

Рабочая группа Штаба защиты русских школ по подготовке учредительного собрания Объединенного конгресса Русской общины приступила к созданию

РЕГИСТРА РУССКОЙ ОБЩИНЫ ЛАТВИИ.

Регистр нужен для того, чтобы мы могли ВСЕ ВМЕСТЕ — граждане и неграждане Латвии, так же как и граждане России с видом на жительство в Латвии — при соблюдении демократических процедур собрать Объединенный конгресс Русской общины Латвии (ОКРОЛ).

Объединенный конгресс Русской общины Латвии — добровольный союз людей, общественных групп и организаций, которые считают своей родиной Русский язык и Русскую культуру.

Мы должны объединиться вне зависимости от гражданского статуса, политических воззрений, конфессиональной или этнической принадлежности”.

Оставим пока в стороне саму возможность объединения на основании перечисленных в обращении весьма расплывчатых критериев. Задумаемся над тезисом — “наша Родина — русский язык и русская культура”. Что же такое — русский язык и русская культура? Что скрывается за этими на первый взгляд очевидными понятиями?

“Если за словом стоит вещь, за предложением — факт, то естественно задать себе вопрос: не стоит ли за языком действительность? Мы вполне согласны с этим при условии следующего добавления: подобно тому как между вещью и словом находится представление, а между фактом и предложением — мысль, так между действительностью и языком стоит мировоззрение”, — писал некогда К. Шукхардт, известнейший языковед. Обдумывая этот тезис в применении к нашей теме, мы неминуемо должны признать, что, коли родиной русских Латвии объявляется русский язык, то за ним стоит некая действительность. Какая же? Да та, что сохраняет его в полноте, красоте, силе, богатстве, разнообразии и вырази­тельности — российская действительность. Сама Россия. Ее история, религия, культура, традиции, мировоззрение русских людей, политические и общественные реалии, весь русский космос.

Не станем даже дискутировать на тему: могут ли русские Латвии сохранить русский язык без России? Ясно, что это невозможно. Уже 13 лет границ, идеологических барьеров и политики выдавливания русского языка из жизни Латвии привели к тому, что родной язык для большинства из нас становится каким-то полуродным, полулегальным, что ли. Мы задумываемся — по-русски или по-латышски спросить дорогу у прохожего, как — по-русски или по-латышски начать разговор в любом общественном месте. Мы уже не чувствуем себя вправе говорить по-русски там, где для нас это было бы естественным, получать, в частности, необхо­димую информацию. Мы не замечаем вопиющих ошибок в газетных текстах; смотрим передачи, ведущие которых явно умышленно говорят по-русски непра­вильно, ибо не являются носителями русского языка и всячески подчеркивают это; все меньше и меньше уделяем внимания тому, чтобы наши дети говорили и писали по-русски правильно...

Это — реальность. Это — языковая катастрофа для семисот тысяч русских в Латвии, отражение того самого мировоззрения, которое и стоит между языком и действительностью и которое навязывается нам как официальными институциями, так и политиками, всеми силами избегающими даже самого слова “русский”. Оно заменено “русскоязычными”, “русскоговорящими”, даже — о, Господи! — “русофонами”: “...Сейчас, по данным Института стран СНГ, для 36% населения Латвии (в ней проживает 2 млн 400 тыс. человек) русский язык — родной. Из них 29% — этнические русские, а еще 7% составляет русскоязычное население страны. Образование на русском языке получают около 30% детей (около 96 тыс.). ...Русскоязычное население Латвии (выделено мною. — Авт.) отстаивает свои права на европейский манер, устраивая протестные акции” (“Латвия будет говорить по-русски”, www.ruslv.org).

 

Полно, друзья. Называя себя “русскоязычными”, мы смиряемся с тем, что уже на подсознательном уровне отрекаемся от национальной идентичности и от духовной Родины, от России. Причины этого лежат на поверхности — всякий, открыто и просто именующий себя русским, грозит превратиться в объект нападок и обвинений в принадлежности к “пятой колонне”, агентам Москвы, даже — к ставленникам КГБ, которого уже давно не существует, или к последователям РНЕ, которое существует только в виде сайта в Интернете. Цель тут налицо — ослабить позиции русских, ослабить их связь с Россией, связь, которая су­ществует, но год от года ослабевает. Отсюда же появляются все эти “латвийские русские”, “русские латвийцы” и прочие псевдоэтнонимы; отсюда же проистекают попытки заявить о существовании какой-то особой культуры русских в Латвии, якобы необыкновенно яркой, об особом, якобы только русским в Латвии присущем менталитете.

Вот-де, пишут адепты этих положений, русские Латвии — цивилизованные, культурные — “западные” русские. Русские же России — темные, дикие, склонные к проявлениям “русского фашизма” и подчинению “диктатуре Путина”, тоталита­ризму, сталинизму и “поеданию младенцев”.

Миф о том, что в России царит нищета и разруха, население “гибнет” от голода и холода, а русские фашисты маршируют стройными колоннами чуть ли не по Красной площади, усиленно внедряется в массовое сознание. Внедряется, кстати, будем справедливыми, и СМИ самой России, но это — разговор особый. Местное же население дружным хором подпевает этим грязным агиткам, не особенно задумываясь над тем, что оно само живо во многом только благодаря России, ее высочайшим научным и культурным достижениям, огромному творческому потенциалу, природным ресурсам и еще многому, многому другому...

Задумаемся над простым фактом. Как известно, русские в Прибалтике первыми испытали на себе все прелести наступившего капитализма и этнократии. Их увольняли с работы за незнание латышского языка, увольняли, закрывая производства, выселяли из квартир, выдавливали из страны — 270 тыс. человек были вынуждены уехать. Их подвергали и подвергают языковым и экономическим репрессиям, лишая права на достойные пенсии, не засчитывая в стаж годы, проведенные за пределами Латвии, отнимая их часть общенародной собствен­ности в виде приватизационных сертификатов. Квалифицированные рабочие, инженеры, производственники, научные кадры, ставшие ненужными Латвийской республике, в одночасье были лишены элементарного — куска хлеба и гражданских прав. Казалось бы, потрясения такого масштаба должны были заставить их сдаться, согласиться на все условия, диктуемые новой властью, и бежать натурализоваться, лишь бы заслужить хоть какое-то право на место под солнцем. Но — ничуть не бывало.

Русские люди выжили, выстояли, сохранили себя. Они не спиваются и не стоят в очереди за тарелкой бесплатного супа. Они сохранили и гордость, и достоинство и, вопреки ожиданиям политиков, мечтающих открыть двери для эмигрантов из ЕС, не сломались, не уехали, не ударились в преступность и проституцию, не стали маргиналами.

Что послужило этому причиной? Вековой опыт выживания, который на генетическом уровне заложен в русских. Всегда население России жило и вело хозяйство в экстремальных условиях, самой природой приученное к преодолению трудностей. А войны, революции, перестройка... Это — беспрецедентный траги­ческий опыт, но он бесценен для нас, и в тяжелейшие моменты он приходит на помощь.

Автору этих строк довелось встречаться с разными людьми, попавшими в безвыходную, казалось бы, ситуацию. Вот встреча с бывшим руководителем рижского автобусного парка, проработавшим в этой должности около двадцати лет и уволенным за незнание языка на соответствующую категорию (существует 6 категорий владения латышским языком). Специалист высочайшего класса занялся мелким бизнесом, что потребовало, конечно, и силы, и изворотливости, и практической сметки, и изучения совершенно новой сферы деятельности. Выжил. Выстоял. Поднял детей. Дал работу другим людям. Легко ли ему было? Я не желаю читателю пережить то, что пережил он. Психологически — страшно предста­вить. Но он жив, и семья его жива-здорова... Кто-то скажет — ну, подумаешь. Какой в этом подвиг — это обыденность. Нет. Это — невидимый миру подвиг. Не отречься от себя, не встать с протянутой рукой, не послать дочерей на панель — это подвиг. Огромное мужество и стойкость духа понадобились тысячам наших соотечественников, и питало их извечное “есть такое слово — надо”, извечная способность к самоотречению и самопожертвованию, воспитанная постоянной борьбой с внешним врагом, тяжелейшими природными условиями.

А откуда они, эти мужество и стойкость, взялись у нас, якобы таких западных и таких ориентированных на “демократические ценности” (читай —  на “убей слабого” и “деньги — превыше всего”)?

Из истории нашей, российской истории, из православных ее истоков. От поколений предков, соблюдавших посты восемь месяцев в году, привыкших к скудости быта и постоянному самоограничению. Кто-то опять возразит, что мало в этом хорошего. Однако же преподобный Серафим Саровский, годами питавшийся травкой сниткой и черствым хлебом с водой, или преподобный Сергий Радо­нежский, зарабатывавший на жизнь плотничеством и бравший за работу лукошко “гнилых хлебов посмагов”, для многих тысяч большие авторитеты в вопросе “сколько человеку сортов колбасы нужно?”. И эти авторитеты побеждают и там, где уже никто и не помнит, что такое “посмаги”...

Так что признаем, не слушая лукавых проповедников западных ценностей, что именно наши ценности дали нам возможность и элементарно выжить, и остаться самими собой. Признаем, что за нашим языком стоит не просто набор слов и фраз с грамматическими конструкциями, а Россия. И без нее мы — нежизнеспособны. Отрекшись от нее по соображениям географическим, полити­ческим, сиюминутно-экономическим, мы потеряем главный нерв нашей жизни и ничего не сможем ответить на вопрос, который вполне смогут задать нам наши дети: “А зачем нам русский язык, ведь мы в Латвии живем, надо учить латышский и английский”...

“Душа моя, все мысли мои в России”, — писал Тургенев из Франции. Он не был эмигрантом, он в любой момент мог вернуться в Спасское-Лутовиново, в Москву или Петербург. Мы — не можем, по той простой причине, что нам некуда возвращаться. Но душе не запретишь бывать там, где ей угодно. Только не надо ставить перед собой искусственные барьеры, порожденные мифологемами еэсовского агитпропа...

Об опасности национального развоплощения у нас мало думают и говорят, чисто риторически борясь “за русские школы”. Зачем нам русские школы, язык и пресловутая культура, если не для постижения собственной души и не для пости­жения ее матери — России? Ну как же, возразят мне. Великая русская культура...

А что такое русская культура? Вряд ли мы дождемся внятного ответа на этот вопрос, если отбросим ее фундамент, Россию. Если отбросим церковный православный опыт. Хотя бы это, исполняемое на Рождество, когда празднуется и “избавление нашего Отечества от галлов и с ними двунадесяти языков”: “С нами Бог, разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог”...

Если отбросим огромный свод национально-патриотической литературы. И Пушкина, и Гоголя, и Тютчева, и Хомякова, и Некрасова, и Достоевского, и Толстого, и Розанова, и Бунина, и Георгия Иванова, и Шмелева, и Ивана Ильина, и Данилевского, и Леонтьева, и Солоневича, и митрополита Иоанна (Снычева), и Панарина, и Нарочницкую, и сонмы русских мыслителей, художников, писа­телей, “вся душа и мысли” которых были в России. Даже — Владимира Соловьева, Бердяева и Булгакова. Всех тех, кто бился над постижением тайны русской истории, русской духовности, исторического пути России.

Что же нам останется из этого свода, отбрось мы эту тему, да и не тему даже, а главное содержание литературной и общественной мысли? “Любовная лирика Тютчева”? “Любовная лирика Блока”? Постмодернизм? Опусы Пелевина и вот еще, как его... Дмитрия Пригова?

В этом случае нас ожидает полное забвение. И несмываемый позор, что могли остаться русскими даже в этих тяжелейших условиях; могли — и не остались. Не хватило самой малости и самого, как оказалось, трудного — признать, что мы русские. Признать, что мы — родом из России, плоть от плоти ее, дух от духа. Признать, что родом из России — и история Латвии, и сама Латвия. И мы все, здесь живущие. Такая малость...

Елена ЕФИМОВА,
г. Рига