Валерий ЧЕРКЕСОВ

Унеси  меня,  память...

*   *   *

Ностальгические ветры

налетели с востока.

Они стучатся в стекло

веткой цветущего абрикоса,

а мне кажется —

это наша старая черемуха

прильнула к окну

родимого дома,

которого давно

нет на земле.

*   *   *

Унеси меня, память, на берег великой реки,

Уменьшительным именем снова меня нареки.

— Не шали, не купайся подолгу, приди на обед, —

Говорит ворчливо с улыбкою светлою дед.

 

Я шалю, я купаюсь до одури и, позабыв

Про еду, возвращаюсь домой, когда солнце, остыв,

Закатилось за сопки далекие. Дедушка ждет

У порога, как сторож, и мне подзатыльник дает

Незлобиво, шутя, и кричит:

— Мать, корми молодца!..

 

Однокрылый птенец, потому как расту без отца,

Я летаю во сне — говорят, оттого, что взрослею...

 

Унеси меня память туда, где я корью болею,

И у жаркой постели, измучившись, мама сидит

И, как Дева Мария с иконы, мне в душу глядит.

 

В ОБЩАГЕ

1

Общага. БАМ во тьме гудит.

Бессонница — как наважденье.

В стеклянной банке чай парит.

Засахарившееся варенье.

И томик Пушкина открыт:

“Я помню чудное мгновенье...”

2

Когда засыпал я на БАМе в общаге,

И бок примерзал к леденящей стене,

То мир измерялся простыми вещами —

Чтоб утром письмо прилетело ко мне,

А в нем из тетрадки заветный листочек,

И сердцем, не ручкой, такие слова:

“Скорей приезжай. Жду. Скучаю. Сыночек,

Весна у нас скоро... Я тоже жива”.

*   *   *

Пошататься по старому парку,

Под березами постоять

И, заморскую плюнув цигарку,

Тишиной и прохладой дышать.

 

Где-то дятел стучит монотонно.

В кронах ветер шуршит, словно мышь.

Мыслям — вольно,

А чувствам — просторно,

Но — молчишь, и молчишь, и молчишь.

90-е

Митинговали, кто хотел:

Кто мало ел, кто много ел,

Кто не имел, кто все имел.

А черт с ухмылкою глядел

На обезумевший народ,

Злорадствуя: — Моя берет!..

ВЕДЬМА

Это ведьма летит над Москвой.

Слышен голос, похожий на вой:

— Чи, страдаете вы головой,

Коли золотом пообрастали.

 

А в селе соловьи в перехлест

Заливаются там, где погост.

Денег нет... Потому-то и хвост

Ведьмин мы никогда не видали.

*   *   *

Чужая интонация влечет,

Как будто шепчет мне на ухо черт:

— Валяй вот так — и гениально выйдет!..

 

Да крепкое словцо сказал Рубцов:

Мол, тьмы и тьмы подобных мудрецов,

Но добрый Филя всех в гробу их видит.

ВИКТОР БОКОВ

 

На даче у Бокова яблони рясно цветут,

И воздух пьянит — голова просветленно кружится.

Здесь вольные птицы нашли и покой, и приют

И, благодаря, заливаются звонкие птицы.

 

И годы, и беды хозяина гнут — не согнут...

Запомню поэта улыбчивым, гордым и статным.

На даче у Бокова яблони рясно цветут,

И значит, по осени быть урожаю богатым.

*   *   *

Занимается утро.

Опарой заря поднимается

За рекой, по-над лесом.

                                    На взгорке былинный костер

То померкнет, то снова, воскреснув, ожив, разгорается —

И светлеет, яснеет прохладный осенний простор.

 

О, как ломит виски!

Тишина их сдавила до боли.

И слезятся глаза, если долго смотреть на огонь,

На бескрайнее, к небу всходящее синее поле,

Где без всадника скачет есенинский розовый конь.