НИНА  МАЛЫГИНА

 

18 лет,  Таганрог

но Над нами
курлычет журавлик...

*   *   *

Ты всё назвал своими именами,

Ну а теперь прошу тебя, молчи.

Ведь между нами вспыхнувшее пламя —

Всего лишь пламя газовой печи.

И каплет бельё в погнутый тазик,

И киснут простыни на донцах у корыт.

И ходишь-бродишь и боишься сглазить

Весь этот глупый лад, уют и быт.

Ты всё назвал своими именами,

Так хорошо по полкам разложил.

Ведь между нами вспыхнувшее пламя —

Согретый ужин... но ещё не жизнь.

*   *   *

Ты теперь мне и слова, наверно, не скажешь,

А мои слова слишком тихи.

Проза — это ну разве что стирка рубашек,

Остальное — стихи.

Мы с тобою за малым теперь не родные...

Да куда мне тебя в женихи!

Проза — это к полудню не встать в выходные,

Остальное — стихи.

Ты продли эти дни, дай отсрочку нам, Боже,

Я свои не забыла грехи!

Проза — это накуренный сумрак в прихожей,

Остальное? Стихи.

*   *   *

Я тобой, человек, не больна, не пьяна,

За неделей проходит неделя.

В волосах моих много весёлого льна,

Много льна, но никак уж не хмеля!

Я хожу по земле, я не верю хуле,

В разговоры давно не вникаю.

И души я своей не таю в хрустале,

Словно змея, по ветру пускаю.

Напролом не спешу и спокойно дышу,

Не надеюсь на щедрость и милость.

Только если пишу, бесконечно пишу,

Значит, что-то со мной приключилось.

*   *   *

Бабушка! Я увидала Волгу,

Её голубую живую гладь.

Бабушка! Я так устала долго

И непреложно красиво лгать.

Бабушка! Я целовала пристань,

Песок извилистых берегов.

Бабушка! Бережно спрячу жизни

Своих любимых в её альков.

Бабушка! Я увидала Волгу,

У ней на донце горит свеча.

Бабушка! Здесь ты молилась Богу

И колыбель мою стала качать.

*   *   *

Всё, о чём люди судачат — неправда!

Мы бескровны, бездушны, бесправны...

Ничего не изменишь теперь!

Но над нами курлычет журавлик,

Не пугаясь ни ружей, ни травли,

Ты ему, серогрудому, верь!