|
Василий КИРЕЕВ
Ён? Часы, забытые на рояле Вспомнилась шутка послевоенных лет. Её привезли в село молодые ребята, которые после сельской семилетки поучились годик в городах, в первую очередь Донбасса, в школах ФЗО или ремесленных училищах горняцкого профиля, а летом приехали в черной форменной одежде, в черных же фуражках с кокардой (по-моему, перекрещенные молоток и разводной ключ), с начищенной бляхой с далеко видными буквами “РУ”. Кругом еще разруха, бедность, ни у кого никаких предметов роскоши, это потом появились патефоны (с пяток на всё село), велосипеды. Наручных часов, даже так называемой “штамповки”, и то не было. Даже у взрослых, подавно — у мальчишек, в том числе и у ФЗОшников. Бывало, встретят ФЗОшника местные парни и спросят: — Сколько время, парень? А он картинно закатит до локтя рукав форменной робы, покажет пустое запястье и ответит: — Пять минут, как свистнули. Или (с огорчением): — Ой, опять на рояле забыл. …Больше всего меня поражает в русском человеке его всегдашняя готовность пошутить над самим собой. Как бы ни трудна была жизненная ситуация, способность его к самоиронии помогает ему переносить житейские невзгоды, в конечном счете — сохранять веру в то, что всё равно жизнь станет лучше. Ён? Не знаю, что это: то ли анекдот, то ли действительный случай из сельской жизни. А рассказал мне об этом забавном случае директор одной из сельских школ, который одновременно был секретарем парткома в колхозе. В общем, летом около МТФ поставили стог сена, а как коров перевели осенью на стойловое содержание, сено стали давать скоту. Где-то до февраля всё было в порядке: стог день ото дня укорачивался, но ровно настолько, сколько сена скармливалось животным. А в феврале стало заметно, что стог начал таять быстрее — кто-то сено подворовывал. Это беспокоило руководство колхоза и фермы, и — естественно — секретаря парткома. Он решил вора поймать. В 9 вечера — а зимой это уже, считай, ночное время — пошел на МТФ. Зашел в сторожку — там четыре мужика в карты играют. Обинячком спросил: может, вам что о воре известно? Мужики перестали играть, задумались, потом один из них обвел взглядом остальных троих и спросил: — Ён? — Толькя ён, — уверенно подтвердил второй. — Кому боле? — отмел все сомнения третий. — Боле некому, — подвел итог четвертый. Секретарь парткома ожидал, что прозвучит теперь имя вора, но мужики, посчитав разговор оконченным, вновь взялись за карты. — Ну, так кто же? — спросил секретарь. — А леший его зная, — ответили мужики.
Корова раздора Гришка и Иван — соседи. Никогда между ними ссор не было. Жили, можно сказать, как одной семьёй. Поэтому, когда Гришке пришла мысль купить на двоих одну корову, Иван с этим тут же согласился. — Правда что, — сказал он. — Зачем нам столько молока. И стеречь реже... А нынешней весной, только выпустили скотину на волю, как их корова нырнула на колхозное поле, где её и засек начальник участка. Составили акт, передали его на административную комиссию для определения наказания за потраву озимой пшеницы. Гришка и Иван пришли на комиссию вдвоём. А им говорят: — Придётся вам, мужики, пятьсот рублей штрафу заплатить. — Сколько? — испуганно произнёс Гришка. — Пятьсот? Я не буду платить. У нас корова на двоих. У Ивана передняя часть, а мне досталась задняя. Пусть Иван и платит: корова передней частью ела. Иван аж рот открыл: не ожидал такого поворота. Корову вскорости продали. А Иван с Гришкой уже, считай, месяца три друг с другом не разговаривают. А как хорошо жили!
А кто ж коров кормить будет? Представьте себе: была молочно-товарная ферма. А на ферме служит мужик. Участник войны, одна нога не сгибается: последствие ранения. Пришел с фронта в 1944 году, поболел малость, а потом стал корма на ферму подвозить. Никогда на ферме не возникало проблем с этим делом. И вдруг мужик заболел. Утром стало плохо. А к вечеру ясно: всё, пришел конец. Коровы ревут. Зав. фермой кричит: — Где Семенович, так его растак! — Заболел, — говорят. — Умирает. Он — к нему домой. Стучит в окно. Баба Семеновича выглянула. Говорит ей: — Позови-ка мужика! — Да преставился он, — говорит баба. — Как преставился?! А кто ж коров кормить будет?
Жених Девушкам после окончания средней школы приходится одновременно решать две проблемы: получить профессию и выйти замуж. Какая из них важнее — трудно сказать. Лена поступила в педагогический институт. Как известно, там учатся в основном девушки, и перспектив найти мужа мало. Тем не менее на третьем курсе у неё появился жених, предложил ей выйти за него замуж. Она сказала об этом родителям. Отец сказал, как отрезал: учись. Подчинилась отцу. Парень слинял. Наконец получила диплом. Красный. Приехала домой. Собрались родственники. Столы во дворе накрыли. Стулья поставили, Лене — во главе стола. Отец смотрит: она ещё один стул рядом с собой ставит. — Кому это? — спрашивает он. А она диплом на стул кладет и говорит ему: — А это, папочка, мой жених.
Загадка Кириленко H. H. был долгое время помощником первого секретаря горкома КПСС. Первые менялись, а он всё служил: то водички минеральной принесёт, то карандаши очинит, то почту отправит... Пришел очередной новый первый. После окончания Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Знаком с членом Политбюро ЦК Кириленко. Поэтому его портрет велел повесить в приёмной и в кабинете. А потом вдруг Кириленко исчез из газет и с телеэкрана. Поехал в Чехословакию и вдруг пропал. H. H. несколько дней мучился, пытаясь определиться, как быть с портретами Кириленко: вдруг там, в Москве, что-то серьёзное стряслось по вине Кириленко, а здесь его портреты висят. “За это и меня повесят”, — думал он полусерьёзно. Первого в кабинете ещё не было. Зазвонил телефон. Звонили помощнику. — Слышь, H. H., говорят, что Кириленко уже в Политбюро нет. Так ты пройди по кабинетам, посмотри: нет ли где его портрета. Сними на всякий случай. H. H. тут же портрет в приёмной стал снимать. Входит первый: — Что это ты делаешь? — Да дай, думаю, пыль сотру, — не сказал правды H. H. — А... а... а... то надо, — равнодушно заметил первый. Через минуту- две затрезвонил телефон от первого. — Зайди-ка! Н. Н. зашёл. — Сними и этот, — он показал на портрет Кириленко. — Видишь, весь в пыли. Протри, давай, а там видно будет. Видимо, ему тоже из обкома позвонили.
Ты, Иван, не прав В школе протекли трубы водопровода. Пришли сварщики, двое. Вчера заваривали свищи в корпусе, где учатся начальные классы. Сегодня дежурная учительница говорит учителям: — Что же с нашими детьми? Вы знаете: то один заматерится, то другой. Прямо инфекция какая-то. — От сварщиков набрались, — высказала догадку завуч. Учителя пошли к сварщикам: так, мол, и так, вы, ребята, поосторожнее разговаривайте, не материтесь, помните: вокруг вас дети. А то они, как губка, все впитывают. Вот сегодня некоторые матерятся. Один из сварщиков забожился: — Вот, накажи нас Бог, мы вчера ни разу не сругнулись. Да нам и разговаривать некогда было. Раз только Иван вверху варил, а мне — я внизу стоял — окалина за ворот упала. Так и то… Я ничего… Я только голову поднял и сказал Ивану: ты, Иван, не прав.
Один из способов увеличения рождаемости Молодая учительница, назовем ее Татьяна, после окончания университета была направлена на работу в школу, где директор славился чрезмерной придирчивостью, в основном к оформлению бумаг, а что касается предмета, который она преподавала, — истории, то тут он был порядочный невежда. Если разбирал посещенный урок, то его замечания дальше несоблюдения каких-либо формальностей не шли: вот на доске число не было написано, ведро для уборки класса и веник лучше держать в левом углу — тогда их почти не видно; выводы из ваших объяснений пусть дети записывают и подчеркивают, да под линеечку, а не как бык по дороге... Добро бы он этим ограничился, но он об этом и этими же словами поведет разговор на педсовете, где учителя может довести до плача. Проработав год, Татьяна ушла в декретный отпуск. Не использовав до конца первый отпуск, она рожает второго ребенка, потом таким же образом — третьего... Коллеги, встречая её, интересуются, когда же она на работу выйдет. Она же отвечает: — Пока этот директор на пенсию не уйдет, я буду рожать, рожать и рожать. Родила... от Чубайса Две женщины. Одна из них рассказывает о внучке: — Ой, такая хорошая. И красивая, и умная. А рукодельница! Какое дело ни завидит — смотришь: уже научилась. И английский выучила. Родила недавно. Другая женщина знает ещё что-то о внучке и говорит себе под нос: — Ага, родила... От Чубайса (то есть от проходимца).
Выйди попробуй Женщины-пенсионерки едут в Шебекино в больницу. Жалуются друг дружке на недомогания, задержку пенсий, дороговизну лекарств, на детей, что редко ездят, тут же их оправдывают: билеты дорогие — “лучше хай колбаски кусочек купят”. — И дюже страшно жить, — говорит одна из них. — Третьего дня выхожу утром во двор — гусей нет. — И что ж, ты не слыхала ничего ночью? — спрашивает другая. — Как не слыхала? Слыхала. Гуси тах-та кричали, тах-та кричали... — Ну, вышла б. — Ух ты! А как пришибуть? — Правда твоя. Лучше хай думають, что у хате никого нема. — Вот я и затаилась. Думаю, зараза с ними, гусями теми-то. Помолчали, обдумывая ситуацию. Другая женщина сказала: — Эти жиганы хоть откуль уволокуть. Хоть из Кремля. Оттуда вон доллары коробками носють, а поймали кого? Поймали да отпустили. — Ну вот, видишь. А ты: вышла б. Выйди попробуй.
Чиновник нового времени Его отличительная черта — чрезмерная забота о собственном имидже. В этом деле огромную роль играют газеты и телевидение. Новый начальник отдела образования накануне Нового года развозит подарки в приют, школу-интернат для детей-сирот. Его сопровождает телевидение. Как только объектив телекамеры наводится на него, он хватает первого попавшегося ребенка и сажает его на колени, а после столь же стремительно ссаживет его на пол и долго отряхивает брюки. После его отъезда учителя долго обсуждают этот “благородный” жест. И делают это не без смеха.
|
[В начало] [Содержание номера] [Свежий номер] [Архив]
"Наш современник" N1, 2004 e-mail: mail@nash-sovremennik.ru |